Плантаторы страдали от набегов кодбанов во все века, поэтому убежище со временем приобрело достаточно воинственный вид. Главный вход располагался на высоте десяти локтей над пустыней, а подняться к нему можно было по широким каменным ступеням. Огромные глыбы, обтёсанные кем-то из прежних поселенцев, живших здесь давным-давно, стали ровными и гладкими от подошв сандалий. Долгими веками камни полировались, да так, что их верхняя сторона приобрела форму корыта. Однажды кто-то из предыдущих правителей распорядился взять и перевернуть ступени. Понадобилось десять работяг, чтобы сдвинуть их с места, они возились целый день, но смогли перевернуть только одну ступень, самую верхнюю. Так эта лестница и осталась стоять с одной ровной ступенью.
Когда-то люди были сильнее и выше, но время шло, люди рождались всё слабее. Это понимали все, кто жил на Марсе, и не только в убежище плантаторов. Через несколько поколений никто уже не пытался сдвинуть ступени с места, но подниматься и спускаться по ним становилось просто невозможно. Особенно тяжело приходилось при погрузке или разгрузке телег. Только морхуны не ощущали трудностей с подъёмом. Своими мощными ногами они легко запрыгивали по ступеням, неся на своей спине наездника.
Со временем появилось ещё два входа в убежище. Они были ниже главного входа, даже ниже поверхности песка. Две траншеи, постепенно углубляясь, вели к огромным отверстиям в скале. Одно из них было закрыто камнем из песчаника и не использовался. Камень этот был привален к нему изнутри, подпёрт ещё несколькими глыбами, так что сдвинуть его снаружи не представлялось возможным. Второй вход постепенно стал основным, поэтому про древние ворота вскоре совсем забыли и заложили его камнями.
Траншеи шли параллельно друг другу и не раз спасали плантаторов от внезапного нападения. Первый ров шёл направо, огибал подход ко второму рву и упирался в проход, запертый камнем. Когда враг начинал понимать, что выбрал ошибочный путь, его закидывали обломками или протыкали стрелами, выпущенными из арбалетов. Но кодбаны были хитры, вскоре они знали расположение входов, поэтому бежали вдоль первой траншеи, не спускаясь в неё, а после заворачивали во вторую и бежали по ней налево, ко второму входу. Почти всегда такие набеги заканчивались поражением кодбанов, лишь изредка им удавалось проникнуть внутрь под покровом ночи. Перебежчики, предатели, шпионы подкупали стражников или просто отвлекали их. Мелкие отряды грабили первых попавшихся плантаторов, но этим всё и заканчивалось. Тут же раздавался тревожный крик, проносился по длинным коридорам, переходил в ответный, и вот уже вооружённый отряд спешил, разделившись на две части, по тоннелям. Одна часть воинов, как и положено, спешила подкреплением к тронному залу на защиту своего повелителя, а другая – ко входу в убежище. Редко кто успевал скрыться, потому что даже нескольких стрелков хватало, чтобы их острые стрелы настигли грабителей. Древний вход, заложенный камнями, только снаружи не имел видимых отверстий. На самом деле несколько бойниц для арбалетчиков скрывались в этой старой кладке.
Умарс понимал злость юного Гора, он и сам знал, что такое горячая кровь. Но всё-таки он сознавал, что в каждой крепости можно отыскать слабые места. Много нападений пережил он на своём веку, много хитрости и изобретательности повидал он со стороны врагов. Однажды сразу несколько десятков кодбанов ворвались в подземелье и погубили всю дежурившую стражу и ещё много людей. Умарс долго корил себя потом за то, что не предвидел такого простейшего способа спрятаться от стрел арбалетчиков, которым воспользовались враги. Несколько хорошо смазанных телег неслышно приблизились к убежищу, ведомые кодбанами вручную, без помощи скакунов. Морхуны часто кашляют в ночи, это их способ обращения к человеку. Но если морхунов сразу несколько, то они могут кашлять без остановки, что несомненно их выдало бы. Варвары оставили скакунов на некотором расстоянии, сами впряглись в телеги и притащили их к пещере. Там они залезли под них и проехали по второму рву до самых ворот.
Умарс тогда был совсем молодым воином, но он чётко выполнял свои обязанности. Обучение стрелков, оттачивание стрельбы в темноте, искусство ближнего боя – вот его основная задача. Но он не мог себе простить после той ночи, что никто из стражников не запер накрепко ворота. Тогда это не входило в обязанности Умарса, да к тому же у стражи были другие командиры, но как же больно ему тогда было из-за чужой оплошности. Много крови пролилось в ту ночь, была убита вся стража, стоявшая на посту, а также женщины и дети, которые привлекли внимание убийц своими испуганными криками.
Кодбаны смогли скрыться, но они забрали с собой нескольких женщин, привязали их на повозках и убрались по рву тем же путём, каким пришли. Прибывшая подмога устремилась к бойницам и спустила тетиву арбалетов, целясь по тёмным мишеням. Если бы они только знали тогда, что стреляют по собственным жёнам и матерям.
Когда погоня настигла цель, кодбанов уже не было. Они сели на скакунов и скрылись за горизонтом, растворившись в ночи. Первые лучи солнца осветили несколько брошенных повозок с ужасным грузом. Никто тогда так и не узнал, какова была цель этого нападения, но с годами Умарс всё больше понимал, что это была вовсе не попытка ограбления. К власти пришёл Хобинхор, он с первых дней своего правления решил заявить о себе по всей пустыне. Жестокие нападения, грабёж, казни распространились вокруг. Кровь полилась рекой, и только сейчас, когда Умарс был уже стар, плантаторы всё чаще отбивали атаки кодбанов.
Когда взошло солнце после той страшной ночи, Умарс стоял возле повозок и смотрел на безмолвные лица. Его волосы стали седыми в то утро, но он дал себе слово, что вытерпит всё это, и он смог. Его жизнь превратилась в серые будни, погрязшие в войне.
Сегодня он снова стоял на верхней ступени старой каменной лестницы и всматривался в далёкий горизонт. Как не допустить промах, обойтись меньшей кровью и защитить племя? Увеличить число бойниц в древнем входе невозможно. Проход слишком мал для этого. Арбалетчики просто не смогут разместиться для перезарядки орудий.
Умарс чувствовал на себе тяжёлый груз ответственности. Это будет последний набег врага, который он встретит. Все возможные варианты поражения плантаторов уже давно сложились в голове. Именно поражения, никак иначе, в этом он не сомневался. Даже в мирное время, каковым можно назвать нынешнее, людей всё меньше и меньше. Их нет даже для того, чтобы до конца исследовать дальние коридоры подземелья в поисках нового источника воды. Молодое поколение иссякло во многих смыслах, у юношей уже нет той силы в руках, какая была у их предков, а потребность общины в рабочих руках доводит детей до изнеможения и ранней смерти.
Советник сам был свидетелем безысходности положения, когда ребят, с таким трудом обученных хоть какому-то ремеслу, отправляли в дальние тоннели, откуда они могут больше не вернуться.
Что послужило успехом у кодбанов в их боевых вылазках? Неужели огромный опыт в военном деле? Умарс уже давно ставил под сомнение этот факт. У этих убийц действительно был опыт, но они не родились с ним и не могли перенять его у своих отцов. Только в прямых столкновениях можно закалить свой характер, набить руку, начать правильно оценивать ситуацию, рассчитывать шансы. Но все стычки кодбанов происходили, в основном, с плантаторами, самым многочисленным племенем, имеющим собственных воинов и серьёзные укрепления. Можно со всей решимостью утверждать, что и плантаторы имеют опыт в военном деле, собирая его по крупице и вынося из каждого столкновения с врагом. Но имея всё это, тем не менее, плантаторы проигрывают в схватках. Неужели страх стал бичом в судьбе этих людей? Беспощадность, кровавый исход войны идут далеко впереди самого войска варваров, часто загоняя в угол сопротивляющегося, порой не давая ему даже малейшего шанса на удачу, сжав сердце холодными тисками. Кодбаны не чувствуют страха, но значит ли это, что они ощущали его когда-либо?
Седой воин встречал рассвет. За дальней вершиной скал возле горизонта вспыхнул яркий свет, он побежал в стороны и превратился в жёлтую полосу. Она становилась всё толще и длиннее, и вот огненный гигант показал свою макушку, медленно растущую над замёрзшей поверхностью мёртвых земель. Когда огонь утреннего неба стал отражаться в глазах воина, он спустился с плиты над древним входом и спрыгнул с высоких ступеней вниз. Несколько человек ещё подтаскивали камни, собранные в охапки, и ссыпали их на краю рва, боязливо посматривая в сторону утреннего зарева. Умарс прервал их работу и отправил всех внутрь. На сегодня камней было достаточно. Он последний раз глянул на жёлтого великана, поднимавшего свою огромную лысую голову со своего ночного ложа, и пошёл в траншею, ведущую к воротам.
Советник Красс жил в соседнем со складом помещении. Он был один, как и все советники общины. Умарс знал, что утренний визит в скромное жилище этого добродушного человека никого не потревожит, кроме его единственного обитателя. Но и это было исключено, так как Красс был уже на ногах и что-то тщательно пережёвывал, одновременно перекладывая разные фигурки на полке. Не оборачиваясь, он сразу спросил гостя.
— Это вы, дорогой советник?
Умарс невольно застыл с поднятой кверху занавесью. Несомненно, слабый шорох ткани, а может, дуновение ветерка выдали его, но как он догадался, что это именно он, Умарс?
— Не напрягайте так свою голову, дорогой друг. Я знаю, о чём вы сейчас думаете и могу с полной уверенностью сообщить вам, что вы ошибаетесь на этот счёт. Мои способности читать ваши мысли мы уже обсуждали и вам теперь известно, что таких магических возможностей у меня нет. Я просто читаю выражение лиц. Но, простите, я снова не даю вам вставить ни слова…
— Нет, нет, я всегда с интересом готов вас слушать. Но мне всё же невдомёк, если вы читаете не мысли, а лица, а сейчас вы даже не видели не то что лица, но даже фигуры вашего гостя, то как же…
— Мой друг, не вините себя в том, что сразу не догадались сами. Это моё ремесло сделало меня таким. Определить цель, как причину, и не только последствия, но и саму динамику процесса… ох, я снова забылся.
Красс поднимал с полки очередную фигурку, выполненную из песочного камня, искусно превращённого в странное существо или в обычного морхуна, а иногда даже во что-то похожее на человека, но странным мановением руки созидателя получившего вторую голову или лишнюю пару рук. Он полировал каждую фигурку, натирая её до блеска какой-то пастообразной массой, после чего ставил на место, отступал на шаг и любовался ей.
— Прелестные вещицы, не правда ли? Это моё достоинство, как и мои слабости, недостатки. Многие из этих вещиц выполнены руками мастеров-одиночек в каких-нибудь дальних пещерах, куда не добежит ни один скакун. Они передавались из племени в племя, из убежища в убежище, их теряли, снова находили, продавали, меняли на еду и снова выкупали. Жаль, но со многими мне приходилось расставаться, чтобы принести в дар какому-нибудь правителю, не способному толком связать два слова. Но торговля требует многих жертв, иногда трогающих душу.
— Но разве можно так искусно обработать камень? Такие тонкие линии, словно волоски, — удивился Умарс, приблизившись на несколько шагов к полке. – Да и что это, я совсем не разберу?
Красс улыбнулся, обернувшись, наконец, в сторону собеседника.
— А это, — он бережно взял в руки каменную фигурку размером с ладонь, — сделано задолго до нас с вами. Трёхлистник, такие растения могли расти на Марсе когда-то очень давно. Его нашли в одном из засыпанных городов. Очень ценная вещица.
Умарс пробежал глазами по многочисленным фигуркам, и вдруг его заинтересовало что-то, напоминающее ларец или просто коробку с диковинными крючками-защёлками. Красс тут же перехватил взгляд воина, с его лица мгновенно слетела добродушная улыбка и он поспешил отвлечь гостя.
— Аа… дорогой друг! Что же вас привело ко мне на этот раз?
Он прикоснулся к плечу собеседника и слегка развернул его к выходу. Умарс немного удивился странным переменам в торговце, но перешёл к главному.
— Советник Красс. Я знаю, что вы послали людей по моей просьбе, но боюсь, что вынужден снова просить вас об услуге.
— Вот как? – вздёрнул бровями Красс. — Но у меня ничего нет, мне нечего вам предложить…
— Нет, я думаю, всё же есть. Хоть это может показаться бредовой идеей, даже преступной, но вопрос жизни людей выше всего этого.
Красс, слегка обеспокоенный таким началом, задвигал зрачками и снова приподнял белесые брови. Он почти не контролировал свою мимику, его взгляд начал метаться, всё чаще останавливаясь на полке с каменными фигурками. Ему вдруг стало казаться, что сейчас ему прикажут отдать то, что дороже жизни. Он уже не сопротивлялся своим желаниям, а просто уставился на тёмную фиолетовую шкатулку, блестевшую среди других каменных сокровищ. Видимо, этому предмету досталось полировочной пасты от души, так как она заметно выделялась среди других бесценных приобретений советника.
— Как это… каким образом всё это может спасти их жизни? Ваша затея, мой друг, действительно несколько бредовая.
Умарс непонимающе вглядывался в торговца, всё больше склоняясь к версии его временного помешательства.
— Вы не спасёте этим ни одной жизни, но если вам будет угодно лишить меня этой самой жизни, то…
Умарс направил взгляд в ту сторону, куда безотрывно смотрел Красс, и поспешил одёрнуть советника, пока не случилась беда.
— О, нет, нет! Как вы могли подумать? Я расценил ваше увлечение, и моя оценка всему этому величию по достоинству осталась у меня глубоко в сердце. Я хотел бы спросить у вас, как у хозяина немного другого ремесла, чтобы вы…
— Другого? – оживился Красс. – Но какого?
Умарс понял, что не сильно ошибался по поводу самочувствия торговца, поэтому решил не изводить его загадками и спросить напрямую.
— Советник, мне нужен жир для ламп.
— Жир для ламп? Но это же не проблема, правда, его немного осталось, тем более, вы уже получали. Но так как вы, позволю заметить…
— Весь жир со склада! – прервал его Умарс. – А также весь запас фитиля и всех тканей, которые найдутся на ваших полках.
Долгая пауза не разрядила обстановку в пещере. Красс как-то отрешённо смотрел на свои драгоценные фигурки, не думая о сути вопроса, заданного ему таким неожиданным, почти вероломным образом. Казалось, ему нет никакого дела до запасов жира, как и до других вещей. Да, собственно, и до Умарса ему уже не было дела. Его интерес к проблеме, к войне, даже к складу на сегодня был уже исчерпан.
— Как вам будет угодно…, — прошептал торговец, отвернувшись от Умарса, давая ему понять, что приём гостей на сегодня окончен. Воин поспешно скрылся за занавесью.
«Сколько можно играть в твою игру, советник? Твои способности почти обыденные. Бесспорно, в торговле ты преуспел, но во всём остальном… К тебе в жилище не может прийти никто, кроме советников или правителя. А без доклада твоих охранников к тебе могу прийти только я».
Умарс шёл выполнять свои ежедневные дела, но в душе его стало пусто и темно. Было ощущение, что это не Красс сдал свои позиции, жертвуя запасами со склада, а он, старый седой воин, отдал врагу последний кусок мяса, вырванного из рук голодного марсианина, жаждущего защиты.
| К Главе 13 | К Главе 15 |